Смирнов Сергей Васильевич
К 90-летию со дня рождения
Список научных трудов
Стихи
18 февраля 2001 года исполняется 90 лет со дня рождения известного педагога и математика, профессора Ивановского государственного университета Сергея Васильевича Смирнова.
Сергей Васильевич родился в городе Рузе Московской губернии в семье учителей. Из-за тяжелой болезни он был лишен возможности посещать школу и практически самостоятельно освоил школьную программу.
По литографированным изданиям лекций, имевшимся у его школьного учителя, Сергей Васильевич познакомился с основными понятиями математического анализа. Впоследствии, сочетая занятия математикой с работой преподавателя в одном из ФЗУ г. Ржева, он, благодаря таланту и упорному труду, сумел самостоятельно изучить университетский курс математики и в 1934 году успешно выдержал вступительные экзамены в аспирантуру НИИ математики Московского государственного университета, хотя не имел документа о высшем образовании, т. к. не обучался в вузе, но в те времена таким "формальностям" не придавали особого значения. Научным руководителем С.В.Смирнова был профессор (впоследствии академик) С.Л.Соболев.
Огромное влияние на становление научных интересов Сергея Васильевича оказала его дружба с А.Н.Колмогоровым и молодыми тогда аспирантами, впоследствии академиками, А.И.Мальцевым и Б.В.Гнеденко, которая не прекратилась после окончания аспирантуры, а продолжалась многие годы.
В сентябре 1937 года Сергей Васильевич начал работать в Ивановском педагогическом институте. С тех пор труд всей его жизни - для математики и математического просвещения - проходил здесь, в Ивановском пединституте, реорганизованном в 1974 году в университет.
Научная деятельность С.В.Смирнова отличалась широтой интересов. Он является автором многочисленных работ по самым различным разделам математики: теории аппроксимации, теоретической номографии, дифференциальным уравнениям, геометрии, логике, нестандартному анализу, истории математики. Его диссертация "О номографируемости функций", защищенная в 1950 году, и значительная часть последующих работ посвящены центральным проблемам теоретической номографии - проблеме общей анаморфозы и вопросу о единственности невырожденной номограммы из выравненных точек. Совместно с М. К. Потаповым им разработаны методы приближенного номографирования. В нестандартном анализе Сергей Васильевич обнаружил возможность построения теории равномерных приближений на основе локальной теоремы Гёделя-Мальцева и получил на этом пути как обобщения классических теорем, так и некоторые новые теоремы теории аппроксимации.
Нередко творчески работающие математики, ведя преподавание в вузе, сталкиваются с проблемой, как поделить свои силы, время, энергию между преподавательской деятельностью и чисто научными занятиями. У Сергея Васильевича, такого рода проблемы решались всегда однозначно - требования высочайшего уровня для своих учебных занятий, факультетские дела, заботы об учениках (аспирантах, студентах, школьниках) отодвигали подготовку собственной статьи, написание своей диссертации на "потом", на оставшееся время.
Сергей Васильевич любил читать лекции. Иногда это был маленький, хорошо отрежиссированный спектакль, в котором имелось всё: и радость математического открытия, и прикосновение к древней истории, и философские рассуждения о сущности и значении математики. За время своей работы он прочитал буквально все общеобразовательные математические курсы не только аналитического цикла (последние 20 лет он был заведующим кафедрой математического анализа), но и по алгебре, геометрии, а в период становления факультета - по теоретической механике и астрономии. Его лекции отличались богатством содержания, ему всегда удавалось сочетать в них высокий научный уровень с доходчивостью, связать материал с другими областями научного знания, со школьной математикой.
Неоценим вклад С. В. Смирнова в развитие математического факультета. Он принимал активное участие в становлении факультета в предвоенные годы. Во время войны (1942-1944 гг.) Сергей Васильевич был деканом факультета, впоследствии - заведующим кафедрой. И, независимо от должности, всегда оставался активнейшим участником всех факультетских дел - как научного характера, так и организационных. Участие Сергея Васильевича во многих съездах, конференциях, семинарах как в нашей стране, так и за рубежом, контакты с математиками Московского, Новосибирского университетов, Вычислительного центра Академии наук СССР позволяли ему быть постоянно в курсе новых идей, научных и методических, и обогащать ими факультет. Под руководством Сергея Васильевича и при самом активном его участии на факультете проводились республиканские конференции и семинары, в частности "Современные проблемы номографии", а также постоянно издавались научные сборники.
В период становления математического факультета как подразделения университета Сергей Васильевич занимался разработкой программы специализации "Теория функций и функциональный анализ", читал массу новых курсов, которых не было в пединститутских учебных планах.
Проявляя глубокий интерес к развитию математического просвещения, С.В.Смирнов принимал активное участие в разработке программ для средней школы и пединститутов. В течение ряда лет он состоял в Комиссии по математическому образованию АН СССР, в Методической комиссии по математике Министерства просвещения РСФСР, в президиуме Методической комиссии по математике Министерства просвещения СССР.
В 1959 году по инициативе С.В.Смирнова при Ивановском пединституте была создана одна из первых в стране юношеских математических школ, Многие годы он был ее бессменным руководителем и ведущим преподавателем. Выпускники этой школы, как правило, становились впоследствии самостоятельными работниками в области математики и смежных с ней наук.
третий слева в первом ряду - Г.Б.Клейнер |
В 1964 году под руководством Сергея Васильевича в Иванове был открыт филиал заочной математической школы при МГУ. При его активном участии проходили городские и областные математические олимпиады школьников, по его инициативе в 1968 году была организована летняя республиканская физико-математическая школа на Рубском озере, ставшая образцом для такого рода школ и знаменитая еще и тем, что в ее работе принимал участие академик А.Н.Колмогоров. Сергей Васильевич систематически вел занятия в школах с математическим уклоном, читал лекции для учителей г.Иванова и Ивановской области.
Исключительно велика роль Сергея Васильевича в становлении вычислительных центров г. Иванова. Под его руководством в 1962 году группа студентов пединститута и учащихся ЮМШ сделала первые попытки применения математических методов при составлении оптимальных планов работы ивановских текстильных фабрик. Лекции Сергея Васильевича на курсах повышения квалификации работников текстильной промышленности положили начало широкому применению экономико-математических методов в планировании и управлении текстильными предприятиями города и области. Сергей Васильевич был инициатором введения курса вычислительной математики и программирования в учебный план пединститутов, разработал и первым в нашем вузе прочел этот курс. Как раз в этот период факультет начал оснащаться современной вычислительной техникой, и первая партия ЭВМ была передана Совнархозом пединституту в дар как благодарность за цикл лекций по математическим методам в экономике, прочитанный Сергеем Васильевичем.
Талант математика, педагогическое мастерство и личное обаяние привлекали к Сергею Васильевичу многочисленных учеников. Он не оставлял без внимания ни одного способного школьника или студента. Как правило, это имело большое значение для молодых людей и часто определяло их дальнейший жизненный путь. Каким образом ему удавалось выбивать в министерстве дополнительные аспирантские места - никто не знает. Но многие выпускники математического факультета благодаря его усилиям состоялись как математики.
Руководимые им научно-исследовательские семинары, разнообразные и значительные по тематике, послужили началом научной деятельности большой группы студентов и аспирантов. Сергей Васильевич умел создать условия для интеллектуального роста своих учеников. Под его руководством было подготовлено 9 диссертаций. Некоторые из его учеников стали докторами наук. Сергей Васильевич увлекался не только математикой. Он очень любил и прекрасно знал историю (учился на заочном отделении исторического факультета Московского университета), особенно историю античного мира и средневековой Европы. В московском музее восточных культур хранится коллекция астрономических инструментов, назначение которых было не вполне понятно. Так, наиболее сложный прибор - астролябия - отождествлялся с теодолитом, инструментом угломерным. Между тем, как установил Сергей Васильевич, астролябия, содержащая 5 гравированных с двух сторон дисков, применялась с астрономическими целями прежде всего как счетнорешающее устройство, позволяющее вычислять видимое положение планет в определенный промежуток времени, а ее решетка заменяла прозрачный транспарант современной транспарантной номограммы (ранее предполагалось, что решетка служила подставкой для утерянной части прибора). Учитывая изменение положения звезд в результате прецессии, Сергей Васильевич установил примерную дату изготовления подлинника изучаемой им копии и соотнес его со школой Улугбека.
Сергей Васильевич прекрасно знал поэзию, писал стихи, любил живопись и рисовал сам. Его талант художника проявился и в его замечательных фотографических работах. После него осталась фотографическая летопись многих событий математической жизни страны, фотографическая летопись нашего факультета.
Сергей Васильевич ушел из жизни в 1979 году в расцвете творческих сил. Годы, прошедшие с тех пор, еще ярче высветили его талант ученого, педагога и гражданина своей страны. Ему выпало жить в очень непростое время. Но он был человеком, не боявшимся взять на себя ответственность, отстаивать свою точку зрения.
Знавшие Сергея Васильевича помнят его как человека очень приятного в общении, поражавшего не только широтой знаний в области математики, но и высокой общей культурой, восхищавшего своей удивительной работоспособностью, стремлением знать и отдавать знания другим.
профессор Е.П.Барановский
доцент Г.А.Горева
доцент Т.П.Иванова
доцент Т.Я.Сенкевич
ИвГУ: Математический факультет. Главная страница
2. К проблеме общей анаморфозы. ДАН, 69 (1949), 297-300.
3. О номографируемости уравнений. Иваново, Учен. зап. Пед. ин-та, 4 (1953), 22-60.
4. Замечания к теории сложения полуфабрикатов в прядении. Иваново, Уч. зап. Пед. ин-та, т. V (1954), 83-92.
5. Индийская астролябия XVI века. Труды 3-го Всесоюзного математического съезда, т. 1.- М. (1956), 235-236.
6. О номографируемости в целом и локальной номографируемости. Труды 3-го Всесоюзного математического съезда, т. 2. М. (1956), 142-143.
7. Об улучшении приближенной номограммы сдвигом шкал. Иваново. Учен. зап. Пед. ин-та, 10 (1956), 80-96.
8. Функция Гранвалля для номограммы из выравненных точек с прямолинейной неответвленной шкалой. УМН, II: 4 (70) 1956, 177-179.
9. О номографировании общих интегралов обыкновенных дифференциальных уравнений первого порядка. УМН, II: 3(69) 1956, 217-218.
10. О существовании решения проблемы общей анаморфозы. ДАН, 116 (1957), 359-362.
12. О номограммах Коши и Кларка. Иваново. Учен. зап. Пед. ин-та, 18 (1958), 3-12.
13. О наилучшем построении криволинейной шкалы приближенной номограммы Коши. М., Вестн. Московского ун-та, Сер. матем., 5 (1959), 165-170 (совм. с Потаповым М.К.).
14. О номографировании общих интегралов обыкновенных диффе-ренциальных уравнений первого порядка. М., Учен. зап. МГУ, 186. Мате-матика, 9 (1959), 245-248.
15. Основная теорема Гронвалля о номографируемости. ДАН СССР, 124: I (1959), 34-37.
16. Номограмма для функции вероятности c2. Теория вероятностей и ее применение, 6: I (1961), 138-140 (совм. с Потаповым М.К.).
17. Необходимые и достаточные условия номографируемости функций многих переменных. ДАН СССР, 142: 2 (1962), 282-285.
18. Многомерные номограммы. Иваново, Учен. зап. Пед. ин-та, 31 (1963), 87-102.
19. Многомерные номограммы и ткани. УМН, 18: 3 (1963), 239-240.
20. Номограммы и ткани. ДАН СССР, 149: 1 (1963), 36-39.
21. Проективные свойства многомерных номограмм. Иваново. Учен. зап. Пед. ин-та, 34 (1963), 52-62.
22. Достаточность обобщенных условий Гронвалля для номографи-руемости функций многих переменных. Сиб. мат. журнал, 5 : 4 (1964), 130-146.
23. Единственность номограммы из выровненных точек с одной прямолинейной шкалой. Сиб. матем. журнал, 5 : 4 (1964), 910-922.
24. О некоторых проблемах единственности в теории тканей. Волж. матем. сб., 2 (1964), 128-135.
25. О некоторых проблемах единственности в теории тканей. Тезисы доклада второй Всесоюзной геометрической конференции. Харьков, 1964, 262-263.
26. Наилучшее построение шкал приближенной номограммы и рав-номерные приближения. Первая межвузовская номографическая конфе-ренция. 25-30 июня 1965 года. (Программа и тезисы докладов). М., ВЦ АН СССР, 1965, 41 (совм. с Потаповым М.К.).
27. Продолжение номограмм. Первая межвузовская номографическая конференция (программа и тезисы докладов). М., ВЦ АН СССР (1965), 41-42.
28. Проблема единственности для спрямления двумерных тканей. Тезисы кр. науч. сообщений Междунар. конгресса математиков, Секция 9, М. (1966), 46.
29. Седловые точки функционалов равномерного приближения. ДАН СССР, 171: 5 (1966), 1041-1044 (совм. с Потаповым М.К.).
30. Равномерные приближения и наилучшее построение шкал номо-граммы. Номогр. сб., 4 (1967), 179-200 (совм. с Потаповым М.К.).
31. Сравнение некоторых способов приближенного номографирова-ния. Номогр. сб., 4 (1967), 201-220 (совм. с Хованским Г.С.).
32. Восстановление уравнения Массо для номограмм из выравнен-ных точек по функции Гронвалля. Номогр.. сб., N 6 (1969), 200-223.
33. Астролябия Московского музея восточных культур. Историко-астрономические исследования, т. 10 (1969), Изд-во Астросовета АН СССР.
34. Чебышевская аппроксимация и теория моделей. Алгебра и логи-ка, 9, N 1 (1970), 73-79.
35. Равномерные аппроксимации номографируемыми функциями. Тезисы докладов по алгебре, математической логике и вычислительной математике конференции педагогических вузов центральной зоны РСФСР, Иваново, 1970, 212-214 (совм. с Потаповым М.К.).
36. Равномерные аппроксимации номографируемыми функциями. Номогр. сб., 8 (1971), 173-181 (совм. с Потаповым М.К.).
37. Модели некоторых структур математического анализа. Всесоюзный алгебраический коллоквиум. Резюме сообщений и докладов. Кишинев, 1971, 271-272.
38. О существовании чебышевской номограммы из выравненных точек. Труды объединения матем. кафедр пед. ин-тов Центральной зоны РСФСР. Логика, алгебра и вычислительная математика, т. 1, вып. 1-2, Иваново, 1972, 260-266.
39. Из воспоминаний об А.И.Мальцеве. Избранные вопросы алгебры и логики. АН СССР. СО. Институт матем. Изд-во "Наука", Новосибирск, 1973, 322-331.
40. Трехмерные 4-ткани и трехмерные паскалевы конфигурации. Ал-гебра, логика и вычислительная математика. Межвузовский сб. Иваново, 1976, 135-148 (совм. с Непомнящей Т.Я.).
41. Номограммы для уравнений пятой степени. Номогр. сб., II (1976), 80-89 (совм. с Мочалиной Л.В.).
42. Аппроксимации отображений в группу. Алгебра и логика. СО АН СССР, Институт математики. Т. 17, № 1 (1978), Новосибирск, 86-101.
43. Рукопись Б.А.Невского "О номографических методах в области обыкновенных дифференциальных уравнений". Номогр. сб. № 13 (1982), 163-172 (совм. с Денисюком И.Н. и Хованским Г.С.).
44. О работе семинара по истории математики в Московском государственном университете (совм. с Н.И.Симоновым).
45. Первые шаги ЮМШ. Математика в школе. № 2, 1960, 45-47.
46. ЮМШ при Ивановском пединституте. Математика в школе. № 5, 1962, 52-56.
47. Производственная специальность - математическая экономика. Математика в школе. № 1, 1963, 88.
48. О приближенных вычислениях в 6 классе. Математика в школе. № 1, 1964, 60-64.
49. Академик Анатолий Иванович Мальцев. Математика в школе. № 6, 1964, 77-78.
50. Новая программа по математике и педагогический институт. Математика в школе. № 5, 1967, 36-39.
51. Летняя школа на Рубском озере. Изд-во "Просвещение", Москва, 1971 (совм. с А.Н.Колмогоровым, И.Г.Журбенко, Г.В.Пуховой, О.С.Смирновой).
52. Семинар преподавателей педвузов РСФСР. Математика в школе. № 1, 1973, 95.
53. Интегрирование функций многих переменных (Внешние формы). Тексты лекций. Иваново (1978).
Вам лирику мою читать не стану: Давно никто об этом не просил. Зачем хотите Вы, чтобы я рану, Зажившую, для Вас разбередил! |
Я темный строй стихов моих забыл, И вспомнить их так было бы опасно: Под Вами твердь, вверху круги светил, И Вам обещано на завтра - ясно! |
*** |
Девушка, милая девушка! Горе, головкой кудрявой, Старый, я очарован. Тебе признаюсь в этом, право! Что же, послушай меня. Не лучшая-ль в мире оправа Для красоты - серебро. Меня искушает лукавый, Мысли смешал он мои, не дает рассудить уже здраво. Стар я и сед. И бесславием станет мне слава! Будут смеяться, меня осуждая слева и справа, Что я, седины смешав с волной золотой и кудрявой, Юности светлой дыханье вдыхаю, пью, как отраву. Но под корой сохраняет огонь свой кипучая лава. Будут судить и смеяться? Что же, на это их право! Для лицемера искать нарушенье морали устава И для ханжи осуждать - всем известная людям забава. Песни слагай! Все пройдет, вечно только звучание сплава Песни звенящей, а с нею твоя и возлюбленной слава! |
*** |
Здесь разрушение И смерть прошли повсюду. И стены рухнули, И все истреблено. В подземных кладовых Разграблены сосуды, И черным прахом там - Сожженное зерно. О гибели страны Нет песни, нет сказанья. В степи случайною Лопатою отрыт, Истлевший череп скрыл Безмолвное преданье В глубинах ужасом Наполненных орбит. Так часто было: вождь Безумный и суровый, В виду пожарища, Над грудой мертвых тел, Что не воскреснет жизнь, Не возродится снова, Поверить в ярости Своей тупой хотел. |
*** |
Московские поэты В отчаянном азарте За столиками в <Космосе> орут: - Давайте же, ребята, Напьемся перед стартом, У нас в запасе вечность, Не несколько минут! Тюремная решетка, Засаленные карты, А впереди за хулиганство суд. - Давайте-ка, ребята, Закурим ради фарта, Осталось до допроса Четырнадцать минут! |
*** |
В своей душе слагая песни, Я не записываю их. Чем призрачней и бестелесней, Тем мне милей звучащий стих. Родятся строфы легче дыма, Свое отпели - и умрут, Растаяв в вечности незримо Быстрей медлительных минут. Но, может быть, подобно звону Ударов сердца о металл, Другой душе, во мгле рожденной, Мой стих набатом прозвучал. |
*** |
Гунн пляшет у огня в экстазе яром: Свершилось! Сложены костры из книг. В ночи вздыхают тяжкие удары, И старый мир безжизненно поник! Вы скрылись ли в глубокие пещеры, Хранители, жрецы великих вер? Или простой по-детски изувер Безвинно оскверняет символ веры? Нет, мудрость и пылающая кровь - Им обновлять дряхлеющее тело: Не нужно, чтобы вечная любовь В безмолвных подземельях тлела. Да будет на века бессмертье вам, Расстрелянные, павшие поэты, И мудрецам, которых светы Народы пронесут по площадям! |
*** |
I |
В тихую воду глядятся задумчиво Множество лет купола. Над перелесками, рощами, кручами Грозная вечность прошла. Светлые воды струятся сказанием, Песней плывут облака. Ветром провеяна, взвита преданием Пыль на дороге легка. Звоном мотора окрестность встревожена, Глух предрассветный туман. Яростной скорости призмой разложена Даль неизведанных стран. |
II |
Деревья золотом червонным Встречают бронзовый рассвет. Они кружат по встречным склонам, За синей далью мчатся вслед. Кровавы алых гроздий взблески, Багровость вянущих осин: И серый ствол, сухой и жесткий, Заря кровавит у рябин. И все напоминает нам, Что кровь угодна небесам. |
III |
Владимирка, кандальная дорога! В былом она, томя конвойных лень, С уклона на подъем ползла отлого, Минуя россыпь темных деревень. Светло все так же небо над полями, Все так же пуст и желт осенний лес, И вспоминается в картинной раме Ветрам открытый придорожный крест. Что нужды в том, что колеи сравняли, Смолк скрип колес и всюду лег бетон: Еще недавно здесь они шагали, Концлагерный сдавив проклятый стон. Их много за полвека так зарыто, Там где-нибудь в канаве за леском, И множество затоптанных забыто Могилок, не отмеченных крестом. Страна моя! Рожая в горькой муке, Губя сынов, ты миру свет зажгла. Страданиям нет меры и числа: И меры нет величия поруке. |
IV |
Чернеют сжатые поля, А небо - темно-голубое. На солнце нежится земля, Лежит под паром на покое. Асфальтная лиловинa Уносится в могучем реве, И ветром свищет тишина Под гул разгоряченной крови. |
V |
Он встал: И дышит на меже Теплом нагретого металла. О землю вытерты - уже Отполированные - жала. А на опушке жгут костер, Да курят, точно после боя: Дневные краски вечер стер: Край неба чуть горит зарею. До горизонта лег дугой Пласт перепаханного дерна: Вперед подавшись глыбой черной, Он встал, исполнив подвиг свой. И, прикорнув на рубеже Вблизи отмеченного знака, Он чутко дремлет на меже, Как будто танк перед атакой. |
ГЛАДИАТОРЫ |
Презрение Что старость - убивать науке? Жизнь гладиатора - лишь срок Пока оружье держат руки: И многое уносит Рок! Арена зыблется багрово: Начать! Или - проигран бой! Клинок стал тяжестью свинцовой, А там, напротив, - молодой. Ждут женщины его удачи, Взволнованы, глаза горят: Цирк нетерпеньем смерти схвачен И жадно, и жестоко сжат! Вот он - лежит! Его объятья Раскинуты в последний раз. Сумел победу снова взять я, И он желать не будет вас! А все ж когда-нибудь удара Не захочу принять на щит - Швырну ему победу: Яро Ликуйте с ним: не он убит! |
Победители |
Я сегодня пью в таверне: Шлем и латы - в арсенале. Мы сегодня убивали, Завтра нам отведать стали: Шумен будет пир вечерний! Лучший друг пал на арене: Я добил его под крики. Как вопил Помпей Великий! Были лица женщин дики - Что любви на свете бренней? Мы сегодня здесь, в таверне, А мечи, те - в арсенале. Если бы там дверь сломали, Если бы мы здесь восстали - Шумен был бы пир вечерний! Слава павшим на арене, Не для них теперь темница! Остается нам напиться, Глаз не помнить их, забыться: Что любви на свете бренней? Утихает шум в таверне Над разбитыми столами, Над угасшими мечтами, Над несчастными рабами, Скованными в час вечерний: Что любви на свете бренней? |
Возмездье |
Вперед! Пускай бросает Рок Свой жребий против нас. На оружейной сбит замок: Пришел восстанья час! На плечи - бутафорский щит, Не меч, досталась - сеть. Умрем, но будет враг разбит: Победа или смерть! Вот римлянин меня настиг, Копье нацелил в рот. Но не вобьет мне в горло крик: - "Убейте их! Вперед!" |
*** |
Робин-Гуд, Робин-Гуд! Что же лютня молчит? Или песни забылись о славных делах? Твой старинный колчан серой пылью покрыт, И не виден зеленый камзол на плечах. Думал ты, что неправда из башни видней, Что захочет король все разведать о ней? Но пирует король, на охоте трубит, Зверя гонит и с ловчими пьет. До полудня король с новой девкою спит, И не хочет он знать про народ. Из-за замковых стен, из дворцов королей Лесть бывает и гнева, и горя слышней. А в Шервудском лесу хорошо у костра. Много их собралось там, веселых друзей. Ждали год, не забыли, и ждали вчера, И еще подождут много дней. Только ты не томи их печалью такой, А свали притеснителя-лорда стрелой. |
*** |
Там, где еще и мир, и счастье живы, И в небе не мелькал воздушный бой, И где не знают, как звучат разрывы, Удушливой, тяжелой пеленой Упала обреченность: ждут призыва! И призрак голода жестокою рукой На темных площадях былой столицы Грядущих призраков равняет вереницы. |
Ян Бжехва СОМ (перевод с польского) |
В тихой Висле сом усатый Математик был завзятый. Любил хвастать молодежи: "Складывать учу и множить! И на праздник, и в неделе, Мы и вычтем, и разделим! Даже самых малых рыбок Подсчитаем без ошибок!" Каждый мог приплыть к сому И спросить: "Равно чему?". Сом один на целой Висле Называл любые числа! Знала сома вся река: Но тут линь издалека Появился вдруг и начал: "Ну-ка, Сом! Реши задачу! Если ты считать умеешь, То такое одолеешь: Не играя долго в прятки, Нуль отнимешь от десятки!" Усмехнулся Сом нахалу Под усами забурчал он. Вычислил! Но вдруг сомненье: Верно будет ли решенье? И в проверке что за сумма? И Сом думал, думал, думал! "Как условия все взвесить? Вдруг один? А может, десять? Не задача, а беда, Может нет, а может да!" Вот когда бы я имел Доску, да еще и мел! Час за часом улетел, Сом с натуги посинел. Линь смеется: "У Сома Не видать совсем ума!" День прошел с такой бедой, Сом как килька стал худой И до кильки уменьшился. А потом он в море скрылся, Там нашел себе жену - Просто шпротиху одну! |
*** |
Давно прошедшее живет Укрыто тайны покрывалом, И голос прошлого поет, И отлетевший день встает Расцвечен блеском небывалым. Ничто не умирает в нас, Но дышит в глубине и тайне И лепет, слышанный случайно, И гром, что небосвод потряс. Под смутным облаком видений Творятся тайны вдохновений. |
*** |
Угасая, заря догорела давно. Наверху ни единой звезды не зажглось. Только что-то извечное встало, темно, В клуб свиваясь, поднялось и вверх понеслось Над холодным и выпуклым саваном вод, Над туманами горных безмолвных хребтов: Ощутимым стал времени грозный полет, Уносящий в безгранную бездну миров. |
*** |